Биляна Срблянович - Кузнечики [=Саранча]
Фредди: Он опять наделал в штаны!
Затемнение
VIII
Тот же самый ресторан. Тот же стол. За ним сидят Надежда и Макс. Борются с едой. Каждый по-своему.
Надежда: Она беременна, она беременна, она беременна, она беременна. Ну и что?!
Макс оборачивается.
Макс: Тише.
Надежда не слушает.
Надежда: И что, если она беременна! Что из этого? Мне-то что? Это ее дела. Почему это меня волнует?
Надежду Дада сегодня вымотала полностью.
Надежда: И гример ей вообще не нужен. Она красива как ангел.
Макс перебивает ее.
Макс: Как тебе Милисав Симич?
Надежда: Кто это?
Макс: Вон тот старик.
Надежда не знает его.
Макс: Дисидент.
Надежда: И чего тебе этот дисидент?
Макс замолкает. Жует жилистый шницель.
Макс: Он за тобой наблюдает.
Надежда: За мной? Откуда ты знаешь?
Макс: Потому что я наблюдаю за ним. Ты на кого работаешь?
Надежда: Что это значит?
Макс: На какую службу? Можешь говорить откровенно. Я их все знаю.
Надежда: А что это такое служба?
Макс ест, хотя ему и не хочется. Он ест, чтобы казалось, что ему хочется есть, а все остальное его интересует постольку-постольку. И он борется с жилистым мясом, которое лучше бы выплюнул.
Макс: Ты и понятия не имеешь, о чем я говорю?
Надежда: Я, правда, не знаю.
Макс: Тогда ладно. Хорошо.
А Надежда ест, как и обычно.
Макс: А вчера, как ты узнала, где я буду? С кем? И когда?
Надежда: Я же сказала, что случайно тебя нашла.
Макс: Откуда ты узнала про кредит? Про министра обороны? Про греческого посла? Что будет дождь?
Надежда: Просто угадала. Разве это важно?
Макс: Ты знаешь, что я даже батарейку вынимаю из мобильника, если я с кем-то, потому что не хочу, чтобы меня подслушивали?
Надежда: Но кто тебя подслушивает?
Макс: Хорошо, никто. Хорошо.
Они оба молчат. Надежда думает.
Надежда: Ты на самом деле следишь за этим… Симичем?
Макс: Не я лично. Мои люди.
Надежда: Из-за меня?
Макс улыбается.
Макс: Что ты имеешь в виду — «из-за тебя»?
Надежда: Кто этот человек? Как он выглядит?
Макс: Худой старик. В зеленом плаще. Он похож на…
Надежда: Кузнечика?
Макс: Видишь, сама знаешь.
Надежда: Он и сейчас за мной наблюдает? Маньяк.
Макс: Чего он от тебя хочет?
Надежда: Он живет напротив меня, через дорогу. Я думаю, что он меня любит…
Макс даже не улыбается. Он смотрит на Надежду и пытается языком выковырять остатки мяса, застрявшие в зубах.
Надежда: Я думаю, что он влюблен в меня.
Макс: В тебя?
Надежда: Он пытался меня поцеловать. Ему это почти удалось.
Макс: Почти, правда?
Надежда: Это было отвратительно.
Макс: Милисав Симич пытался тебя поцеловать?
Надежда: Да, пытался. Наверно, он хотел и чего-то большего.
Макс: Значит, ты не хочешь сказать.
Надежда: Я же говорю.
Макс: Хорошо, не хочешь. Хорошо.
Они молчат. Надежда протягивает руки, чтобы дотронуться до Макса. Он уворачивается.
Надежда: Может, ты ревнуешь меня к этому старику?
Макс: Ревную? Я? Ты… ты действительно не понимаешь, кто ты!
Макс смеется. Как-то нахально, неприятно, безобразно. Надежда дергается.
Надежда: Понимаю. Понимаю.
Надежда ждет, пока у Макса пройдет приступ злобы. Но он никак не проходит. Тогда она перебивает его.
Надежда: Хочешь зубочистку?
Макс перестает смеяться. Языком ковыряет зубы.
Макс: Нет.
Они оба опять замолкают. У Надежды удрученный вид. Макс старается выглядеть каким-то до глупости серьезным, старается придать себе значительности.
Макс: Скажи, что ты ищешь? Что тебе нужно? Какая твоя цена?
Надежда: За что?
Макс: Квартира у тебя есть. Значит, это тебе не нужно.
Надежда как будто вспоминает в тот же момент.
Надежда: Мы потом пойдем ко мне?
Макс: Деньги? Тебе нужны деньги? Ну, это понятно. Ты бы хотела прикупить себе какие-нибудь красивые шмотки. Это нормально.
Надежда: Смешной ты.
Макс: Назови цену.
Надежда: Ты что, не понимаешь, что ты смешон?
Макс: Хорошо, смешон. Хорошо.
Но это не хорошо. Надежда ждет.
Надежда: Ты мне не ответил. Мы потом пойдем ко мне?
Макс вдруг прыскает от смеха.
Макс: К тебе? Пойдем к тебе? Ты что, думаешь, что я такой наивный? Что я не знаю, что ты для меня готовишь? Тебе нужно, чтобы я допустил, чтобы они сняли то, чем мы занимаемся…
А Надежда все думает, что не может быть, чтобы Макс говорил серьезно.
Надежда: Но мы же ничего не делаем! Мы, Максим, ничего не делаем!!!
Макс: Это как посмотреть…
Надежда: Да как хочешь смотри! Мы еще ни разу ничего не сделали!
Макс: Говори тише.
Надежда: Да никто нас не слышит! Нас вообще никто не слушает. Людям нет до нас дела!
Макс: Это ты так думаешь…
Максим прибавляет.
Макс: Или делаешь вид, что думаешь!
С Надежды достаточно этих игр.
Надежда: Почему ты избегаешь оставаться со мной наедине?
Макс: Знаешь что, тебе следовало бы знать, что люди в моих годах не не прыгают друг на друга, как… как кролики! Время этой акробатики, этих придыханий, этих телесных забав уже прошло. Это ваш удел. Удел молодых.
Макс продолжает, как одержимый.
Макс: Удел молодых сучек. Крыс. Козявок. Тараканов. Вирусов. Одноклеточных. Сраных одноклеточных.
Надежда начинает плакать.
Надежда: Но ко мне это не относится. Я не молода.
Макса это просто дергает. Ему становится и неприятно, и жаль ее.
Макс: Прости, прости. Я был груб, прости… Я вообще не понимаю, что на меня вдруг нашло.
Надежда не перестает плакать.
Макс: Пожалуйста, не надо здесь плакать. На нас все смотрят.
Надежда: Пусть смотрят. Я вообще не хотела сюда идти. Это ты меня привел. Это ты притащил меня сюда, чтобы я смотрела на морды этих отвратительных людей, этих кузнечиков, чтобы я читала по их губам, чтобы я рассказала тебе их секреты, их дурацкие, глупые секреты…
Макс: Надежда, люди слушают…
Надежда: И пусть слушают. И я слушаю их каждый вечер.
Макс встает. Он хотел бы незаметно исчезнуть отсюда.
Макс: Давай, пойдем к тебе.
Надежда не двигается.
Надежда: Нет. Мы не пойдем ко мне. Мы останемся здесь и сделаем то, ради чего пришли.
Макс садится, боясь посмотреть вокруг. Если бы он не был таким параноиком, он увидел бы, что ничего особенного не происходит. Какая-то женщина плачет за столом. Пьяные женщины здесь плачут каждый день. Кто-то из посетителей смотрит на них, но они и так думают о нем самое плохое. Остальным просто нет до них дела.
Макс: Прошу тебя, успокойся.
Надежда: Вон, тот. Вон там. Он тебя презирает. Он думает, что ты доносчик. Он говорит, что ты — «полицейское дерьмо».
Макс: Так, все. Хватит.
